Неточные совпадения
— Он говорит, что
внутренний мир не может быть выяснен навыками
разума мыслить мир внешний идеалистически или материалистически; эти навыки только суживают, уродуют подлинное человеческое, убивают свободу воображения идеями, догмами…
Бездействующий
разум не требовал и не воскрешал никаких других слов. В этом состоянии
внутренней немоты Клим Самгин перешел в свою комнату, открыл окно и сел, глядя в сырую тьму сада, прислушиваясь, как стучит и посвистывает двухсложное словечко. Туманно подумалось, что, вероятно, вот в таком состоянии угнетения бессмыслицей земские начальники сходят с ума. С какой целью Дронов рассказал о земских начальниках? Почему он, почти всегда, рассказывает какие-то дикие анекдоты? Ответов на эти вопросы он не искал.
— Да, — сказала она, — но Толстой грубее. В нем много взятого от
разума же, из мутного источника. И мне кажется, что ему органически враждебно чувство
внутренней свободы. Анархизм Толстого — легенда, анархизм приписывается к числу его достоинств щедростью поклонников.
Тот, кто находится внутри, в самой глубине европейского процесса познания, а не со стороны благоговейно на него смотрит, постигает
внутреннюю трагедию европейского
разума и европейской науки, глубокий их кризис, мучительную неудовлетворенность, искание новых путей.
Разум, мысль на конце — это заключение; все начинается тупостью новорожденного; возможность и стремление лежат в нем, но, прежде чем он дойдет до развития и сознания, он подвергается ряду внешних и
внутренних влияний, отклонений, остановок.
Киреевский, им выражена так: «
Внутреннее сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил
разума, и одно достойное постигать высшую истину — такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
«Богословие на Западе приняло характер рассудочной отвлеченности, — в православии оно сохранило
внутреннюю целость духа; там развитие сил
разума, — здесь стремление к
внутреннему, живому».
Только воля, только
разум волящий, а не безвольный, полагает различие между я и не я, между
внутренним и внешним.
Мистика имеет свой
внутренний источник света и не нуждается в назойливом полицейском фонаре малого
разума.
«Неужели я полюбил? — спросил он у самого себя и внимательно, даже со страхом, как бы прислушался к
внутреннему самому себе, к своим: телу, крови и
разуму, и решил твердо: — Да, я полюбил, и это уже навсегда».
— Это уж их дело, а не мое! — резко перебил его Марфин. — Но я написал, что я христианин и масон, принадлежу к такой-то ложе… Более двадцати лет исполняю в ней обязанности гроссмейстера… Между господами энциклопедистами и нами вражды мелкой и меркантильной не существует, но есть вражда и несогласие понятий: у нас, масонов, — бог, у них —
разум; у нас — вера, у них — сомнение и отрицание; цель наша — устройство и очищение
внутреннего человека, их цель — дать ему благосостояние земное…
Рассуждение о сем важном процессе пусть сделают те, кои более или менее испытали оный на самих себе; я же могу сказать лишь то, что сей взятый от нас брат наш, яко злато в горниле, проходил путь очищения, необходимый для всякого истинно посвятившего себя служению богу, как говорит Сирах [Сирах — вернее, Иисус Сирахов, автор одной из библейских книг, написанной около двух столетий до нашей эры.]: процесс сей есть буйство и болезнь для человеков, живущих в
разуме и не покоряющихся вере, но для нас, признавших путь
внутреннего тления, он должен быть предметом глубокого и безмолвного уважения.
Таким объяснением дилетанты недовольны: у них кроется мысль, что во
внутреннем спрятана тайна, которая
разуму непостижима, а между тем вся сущность его в том только и состоит, чтоб обнаружиться, — и для чего, для кого была бы эта тайная тайна?
С древнейших времен сказал себе это человек, и это
внутреннее противоречие жизни человека с необычайной силой и ясностью было выражено и Индийскими, и Китайскими, и Египетскими, и Греческими, и Еврейскими мудрецами, и с древнейших времен
разум человека был направлен на познание такого блага человека, которое не уничтожалось бы борьбой существ между собою, страданиями и смертью.
И
разум, и рассуждение, и история, и
внутреннее чувство — всё, казалось бы, убеждает человека в справедливости такого понимания жизни; но человеку, воспитанному в учении мира, всё-таки кажется, что удовлетворение требований его разумного сознания и его чувства не может быть законом его жизни.
Если не
разум человека, то мучительность страдания волей-неволей заставляют его признать то, что жизнь его не умещается в его личности, что личность его есть только видимая часть всей его жизни, что внешняя, видимая им из его личности связь причины и действия, не совпадает с той
внутренней связью причины и действия, которая всегда известна человеку из его разумного сознания.
Точно так же для людей, не доживших еще до
внутреннего противоречия животной личности и разумного сознания, свет солнца
разума есть только незначущая случайность, сентиментальные, мистические слова.
Несмотря на все усилия
разума, некоторые вопросы насчет соединения внешнего человека с
внутренним останутся навсегда неразрешенными.
Караулов в бешеной злобе на самого себя гнал из своего
внутреннего я это недовольство. Усилиями своего
разума доказывал, что лучшего, более чистого, более высокого отношения к женщине он не понимает, не признает и не желает, а сердце между тем говорило другое и трепетно замирало при мысли о том, что другой — его друг — хотя и не заслуженно, но имеет все права на эту женщину.
Жизнь, какая есть здесь, на земле, со всеми ее радостями, красотами, со всею борьбой
разума против тьмы, — жизнь всех людей, живших до меня, вся моя жизнь с моей
внутренней борьбой и победами
разума есть жизнь не истинная, а жизнь павшая, безнадежно испорченная; жизнь же истинная, безгрешная — в вере, т. е. в воображении, т. е. в сумасшествии.